Глава первая: «Путь»
В темнеющей буре мрака, в скалах и высоких горах, в чёрных лесах страдающей тенью путь странник ведёт. Цепи оковывают руки его, кандалы сращены с ногами, теряясь во мраке бездны леса. Истекая кровью из вен, силы были на исходе. Боль заглушала разум. Она была настолько сильной, что казалось она, вонзается горящими клинками прямо в кожу. Но самое страшное сконцентрировалось где-то в подсознании, уничтожая все мысли.
Путь держал странник в неизвестном направлении, будто не он идёт и ведёт себя по тропинке, а тропинка ведёт его в глубь неопознанного сознания. Тропинка была вымощена из костей и облита кровью грешников святой матери. Только теперь она вела не вглубь леса, а куда-то вверх, но не в небо, а в горы. Это направление оказалось ещё труднее. Ноги начинали сдаваться,  и казалось, они уже не выдержат нагрузки и вот-вот окончательно сломаются под тяжестью тела. Но нет, они начали просто гнить. А странник всё шёл вперёд, даже не зная, что впереди. Он шёл. Голова была чиста, абсолютно никаких мыслей и раздумий.  Головная боль и мигрень  закрывали ему глаза и разум; чистая дума – наивысший признак пустоты душевной. Им владеют только мёртвые.
Путь странника заслонила гора, неожиданно появившаяся перед ним и не дающая ни единого шанса обойти её. Времени на раздумья не было, да и думать практически было невозможно, головная боль так и язвила все нервные участки кожи и мозга. Был лишь один выход из этой ситуации: лезть на гору. Он так и сделал, а точнее попытался это сделать. Медленно и неуверенно он перебирал руки, то и, делая, что всё время спадал с камней и падал на камни с острыми концами, которые внезапно появлялись внизу. И каждый раз, падая, ему приходилось вновь лезть на эту адскую гору, непреодолимую гору. Но, взяв себя в руки и начиная карабкаться вверх, стало ясно, что непреодолимого в жизни нет, и любая гора рано или поздно сдастся или, в конце концов, заменит себя другой истиной. Наконец преодолев вершину недосягаемого пламенем Эвереста, он таки добрался до вершины скалы. Но впереди его ждал сюрприз: перед ним стояли по очередности гора за горой, скалы превосходящие друг друга по размерам и равноудалённые друг от друга в даль, которая предвещала за собой ещё большие трудности. Ему ничего не оставалось делать, кроме как лезть и на эти горы. Но и здесь появилась новая трудность, которая не давала ему идти вперёд. Откуда не возьмись, появились вороны,  мёртвые вороны. Судя по их глазам, которые были выклеваны, было ясно, что вороны были мертвы. Их было около десятка, и все они яростно нападали на неизвестного им путника, который, правда не знал что делал, что совершал, и зачем ему это было нужно? На все эти вопросы у него  был лишь один ответ, ждавший его впереди и ни никакой зацепки на то, чтобы могло означать все его похождения по этим уровням, где он лишь страдает и мучается. Тем временем адские птицы норовят выколоть ему глаза. Он старался от них отбиться, но ничего не выходило. Теперь они раздирали руки, и ему приходилось ещё труднее. Кровь текла ручьями и частично попадала в глаза. Из-за этого он временно не видел перед собой ничего. Ему казалось всё окрасилось красным закатом солнца, режущего взор нелюдей. Вороны беспощадно нападали, но странник, добравшись до верху с рванными и кровоточащими руками, заметил, что птиц больше не осталось. Они просто испарились. Но, как и почему? Вновь не было ответа. Тайна пути становилась ещё таинственней и таинственней, казалось эту загадку разгадать всё труднее и труднее, и, в конце концов, ответа было невозможно достичь, но здесь перед ним встала корона, парящая в воздухе. Возможно, это был ответ на все вопросы, а возможно это был выход из этого бесформенного хаоса. Она была в двадцати сантиметрах от него, казалось, дотянуться до неё не составляло труда. Но он не дотянулся. Только он протянул руку, и эта корона исчезла в тот же миг. Перед ним встало помещение каторги. Невидимой рукой его приковали цепями к столу. И тут же появился скальпель, который мгновенно вонзился в живот. Боль была нестерпимой, оказалось, что скальпель был тупым и поэтому туго проходил через стенки желудка. Скальпель вытащили, но боль осталась прежней. Теперь перед ним встал человек в капюшоне, у которого в руке было клеймо раскалённое добела. Клеймо было в форме треугольника, внутри треугольника был символ, напоминающий крылья. Это клеймо мигом очутилось на лбу у странника, который до сей поры, не представлял, что значит настоящая боль. На этот раз он её почувствовал в сто крат сильнее, чем это было раньше. На крики не было сил. Боль была на столько сильной, что всё тело онемело и просто отнялось. Чувствовался лишь раскаленный метал во лбу, проходящий всё глубже в череп, тем самым, медленно, но верно добираясь до мозга. Неожиданно его перенесло в другую параллель. Он очутился на площади, со связанными руками. Вёл его всё тот же человек в капюшоне. Вокруг была толпа мертвецов, еле стоявших на ногах. Палач поставил его голову подбородком к пеньку, где обычно отрубали головы. Но здесь была явно другая процедура, так как у палача в руках не было топора. У него был лишь молоток с гвоздями. Причем в левой руке молоток, а в правой руке забито шесть гвоздей. Палач вытащил один гвоздь из руки, человек в чёрном капюшоне раскрыл страннику пасть и вытащил язык, точнее он растянул его по пеньку. Палач поставил гвоздь на язык и одним ударом забил его о язык. Тут же пронзился крик из гортани странника, но никто из толпы его не слышал. Всем было наплевать на него. По их глазам было ясно видно, что они небыли заинтересованы в нём. У них был лишь один интерес: они хотели отхватить кусок от его плоти, да побольше. Другой же цели они не видели и не нуждались в ней. После ещё одного удара по гвоздю, место положения странника изменилось. Теперь он находился в закрытом помещении, скорее всего в тюремной камере. Свет проникал в это место через маленькое окошко, расположенное на самом верху стены, находившейся напротив него. Не изменилось лишь одно: его язык до сих пор был прикован. Но теперь он прикован к железной кровати. Такой же, как и в обычных тюрьмах. Кровь, сочившаяся из рук, живота, а теперь и языка залила всю простыню кровати багровым цветом. Странник хотел выбраться из этого страшного плена. Он хотел вытащить гвоздь, который пронзил его язык, но ничего не выходило. Неожиданно из маленького, зарешёченного оконца стало что-то просачиваться. Он ужаснулся. Что же это могло быть? Но самые худшие из его предположений небыли верны. Это были муравьи, причём красные и голодные. Они так и жаждали опробовать плоть, пропитанную кровью. Осознав это, странник впал в панику и начал бешено вырываться из плена. Он медленно начал рвать язык о гвоздь, чтобы освободиться. Но при виде всё быстрее наполнявшейся комнаты муравьями, он разорвал язык мгновенно на две части. Но, осмотрев комнату, он увидел, что выхода нет. Все четыре стены были из голых кирпичей. Он смирился с тем, что выхода нет, и закрыл глаза от беспомощности. Но он нашёл тот самый выход, теперь он оказался в чёрных небесах и падал в низ, в ещё более тёмную субстанцию, меркнувшую во тьме чёрной бездны. Но падал он вновь не без боли: вновь появились мёртвые вороны с чёрными оперениями, но теперь уже в количестве сотни и все они яростно его клевали. Каждый его сантиметр не был упущен воздействию боли. Наконец от болезненного полёта с птицами он глухо ударился о землю, точнее о скалу, что находилась ниже. Он был у самого подножья скалы. На этот раз он ощущал безграничную боль во всём теле, будто он все кости переломал, когда ударился.  Но он всё равно встал и посмотрел на скалу, что стояла впереди. Она была в три раза больше чем предыдущая. Он посмотрел вниз, увидел багровую волну, заполняющую всё нижнее пространство скалы, но нет, это были те же самые муравьи. Их было на столько много, что если бы он к ним приблизился, то от нег не осталось бы ничего.  От ещё большей паники он ринулся вверх. Карабкаясь по скале, он не обращал внимания на хрупкие камни и хватался за все, что ему попадалось. Вот ему и попался хрупкий камень, из-за которого он теперь повис на одной руке. Вдруг, на самом верху появился всё тот же человек в капюшоне.  Он подошёл к страннику, тот в свою очередь думал, что он будет давить ему на пальцы и решил что он сильнее. Он просто отпустил руку. Но человек в капюшоне поймал его за руку и затащил на скалу.
Вновь смена декораций, но теперь они в каком-то храме. Странника вновь заковали в цепи. «Ну, сколько можно?» - подумал он. Человек  в чёрном капюшоне взял факел и тут же сунул ему в глаза. Странник заорал изо всех сил, боль была ещё не выносимее, чем прежде. Факела не стало, но зрения он не потерял, наоборот теперь он видел намного лучше, чем раньше. Он видел всё в другом мироощущении. Вся эта темнота, что его окружала, стала родным для него. Все кто до этого казались ему злыми и страшными, стали для него безобидными и совершенно дружелюбными. Но одно осталось неизменным: человек в капюшоне все тот же. Он приблизился к страннику и протянул ему руку в знак дружбы. В момент рукопожатия человек в черном капюшоне достал из пояса клинок и сунул ему прямо в грудь. В этот момент странник испытал шок и мгновенно проснулся.